Елена Ронина

Кто - то сказал ,что вся творческая каста -это родственники Дон Кихотов
и Дат Туташхиа. Они такие же искатели истины и правды на этой земле, сочетают в
себе комичность и благородство одновременно, наивны и сострадательны , мелки в
своём величии. Наверное, и я из той палаты, вот только зачастую, атакуя
воздушные  мельницы, мы не взираем на окружающее нас. Все наше время, все
наши мысли занимают стратегии атак с невидимым и неизвестным противником,
отчего нам недосуг оглянуться и лицезреть на творчество наших собратьев по перу
или кисти.

Так и я, глянул раз на похождение монашенки Пелагии по монастырям и
дурдомам, на том моё познание современной прозы и закончилось. Но вот случайно
оказался на сайте Елены Рониной http://www.eronina.ru/

Прежде всего, конечно, полез в "биографию", пытаясь выцарапать
в ней первопричину ,побудившую автора заняться литературным творчеством.
Обыкновенно тому сложат детские переживания, страхи ,болезни ,психологические
травмы, душевные муки. В этом же случае всё оказалось куда более радужным и
позитивным.

Елена - из интеллигентной семьи, первый рассказ посвятила сетрёнке. Ну а
там, видимо, и пошло...Порадовали отклики СМИ, читателей и просто гостей сайта
- думаю, любой литбрат хотел бы пережить ту же радость ,когда читаешь подобное
о себе, волнующее и трогающее до ощущения воздушноё лёгкой радости,
заставляющее сердце трепетать ,уши краснеть ,а глаза наполнять потаёнными
лучиками...

… В мире, что мне неведом, тихо падает заиндевелой крупой
снег на капот восьмой модели «ауди», бежит позёмкой шалопутный ветер, и
выбрасывает в небо фейерверки снежных конфетти, ветер проглатывает с
примерзающую снежную крупу и замирает. Неведомое наполняется молчанием и
тишиной. Лишь свет фонарей, привычный и холодный, и пустота, зовущая и
неизведанная…

Выхожу я и, как сторонний наблюдатель, прижавшись спиной к
махине фонарного столба, гляжу на пустой двор и одинокий слегка припрошённый
снегом автомобиль. Морозно…Снег, легкий и невесомый яки пух, просится под
подошвы…Тихо…

Где – то звонит мобильник… Я слышу голос, кто – то отвечает…
Голос грубый, тон командный и властный. Резко хлопают дверкой. Включают
зажигание. Чёрная копоть из выхлопной трубы. Вот, вроде бы и всё, но я успел
разглядеть людей, чувствующих, понимающих, сострадающих. Это люди второго плана.
Люди – тени. Люди – загадки. Наверняка же, со своими проблемами, историями и
судьбами… Я не ожидал встретить их на этом пустыре, но они есть. Они не только
обязаны выполнять, они ещё и умеют понимать и слушать…

…В мире, что мне неведом, я продолжаю путь в пустоту. Здесь
я не знаю  улиц, тупиков и кварталов.
Здесь всё мне чуждо и незнакомо. Я встречаю людей, но для них нет  меня. А я иду мимо них…

Смотрю выше и замечаю парящий над землёй самолёт. Каким – то
внутренним чутьём, ощущением, восприятием я начинаю вдруг осознавать
происходящее внутри него. Передо мной образы. Люди – призраки. Люли -  фантомы. Как в дымке, как в тумане передо
мной проносятся их телодвижения: взмах руки, ухоженные пальцы, стучащие по
подлокотникам, взгляд, бегающий туда- сюда по салону, смешки, шорох страниц
глянцевых журналов… Там искренность, и та искренность в навернувшихся на глазах
слезах. Там открытые сердца. Там поддержка. Там опора. Там сила….

…В мире, что мне неведом, я стою на пороге шикарной
квартиры. Это не апартаменты современного 
пентхауза  с уникальной
евроотделкой, в  сооружении и оформлении
интерьера  которого были замешены многие
жители бывших братских республик. А отголосок ещё той давешней эпохи, со
скатёрками вручную связанными, только что отдраенными  тройным 
одеколоном стёклами, специфическим запахом тяжеленного работающего
утюга, скрипом, доносящемся из катушечного из катушечного магнитофона, звуками
извлекаемыми из чёрного пианино «Ласточка»…Тут всё живёт ,бурлит и радуется…
Тут искра старинного восторга лучится в глазах, брызжет в невидимое. И
отражается в зеркале души... Тёплые квадраты на полу к вечеру расползаются по
углам, а комнаты наполняются прохладой из распахнутых настежь окон…

Я открываю дверь, и на цыпочках прохожу в одну из комнат.
Тут замираю от удивления: штора, скатерть с бахромой, в тяжёлой дубовой раме
зеркало до потолка, старинный резной буфет, двустворчатые двери, потолки с
лепниной…

Мы все оттуда, из той поры….

…В мире, что мне неведом, люди летает заграницу с той же
легкостью, что мы ходим пешком. Или ж нам, жителям индустриальных угодий … не
мнится ли то лёгкостью? Не зависть ли нас гложет, порожденная от собственной
беспомощности, бессилия… хронической усталости сопротивляться окружающей
действительности? Но мысли ж и помыслы среднестатистического обывателя в тех же
живописных пейзажах с  заливными лугами и
прочими курортными картинками, что ищет он диване, прильнув к экрану своего не
«Самсунга» даже,  а «Рекорда»… Так же и
бродящий по этим лейбловым картинками ищет в окружении своём людей простых,
искренних, чистых… А когда мысли и желания хоть как –то да соприкасаются, то и
души тянутся к друг другу, роднятся и соучаствуют… А точка пересечения,
соприкосновения их зовётся т в о р ч е с
т в о …

…В мире, что мне неведом, живут воспоминания… Они родом из
институтской поры и отгремевшей эпохи… 
Они есть фонтан эмоций. Шквал восторга. Буря молодости. Когда с
подружкой  под руку вот так запросто
бежишь с электрички, трясёшься, боясь вызова к доске на лекциях по
политэкономии, а потом, чувствуя, что ноги делаются ватными, сонный и
загруженный, плетёшься к доске, а потом резко вдруг всё что –то меняется и,
румяный и довольный, прогуливаешь лекцию. А потом наступает секунда взросления,
когда все прогулки и кино уходят куда – то в непонятное, в нелепость, в
абстракцию какую – то, на второй план, когда вдруг замечаешь, что подружка
твоя, хохотушка и отличница, оказывается… инвалид… Это секунду взросления,
когда лоб в лоб сталкиваешься с реальностью, когда в мирке охотника и фазана
появляются иные краски и оттенки потом всё жизнь вспоминать будешь… И ведь не
забудется!..

…В мире, что мне неведом, слушают оперу в Вене и  знают кто такой Вагнер и Лоэнгрин…Там мир
красивых шуб и прогулок в Берлине, дорогих украшений в тумбочке и люди все от
Черутти… На этот мирок, сдерживая улыбку, сквозь слёзы смотрит старичок Эрнест
Миллер Хемингуэй. Он, родившийся в привилегированном пригороде Чикаго — городке Оук-Парк, штата Иллинойс воспел мир, в котором он жил, который он видел,
знал, любил и ценил… Его книгами зачитывались по ночам, передавали из рук в
руки, берегли как ценность, реликвию, а теперь выросшие на его страницах
создали мир равносильный, подобный… Живой и настоящий. Безо лжи и фальши. Такой
какой есть. Неподдельный и не приукрашенный. Он, невидимый и настоящий, взирает
на новый мир и, наверняка,  вспоминает,
как некогда, посчитав скучной жизнь чикагскую, рванул в Париж, ну а там
известно – Испания, Гавана, Швеция…

… В мире что мне неведом – трассы голубые, солнце в глаза,
снег, искрящийся на морозе… Там не способны выговорить привычное для русского
уха имя «Елена» и каждый коверкает его на свой лад. Там Швейцария, там
Альпы,  там горные лыжи!..

Там в мире гор на уровне облаков живёт адреналин. Он,
зараза, будоражит кровь и выворачивает мозги набекрень. Там радость и гордость.
Страх и отчаянье. Там самому себе говоришь: «Я не могу!», но автоматически
переключаешь самого себя на волну «Я сделаю это! Я могу! Я должен!» .Словно
внутри  твоего существа трепещет что –
то:»если не можешь здесь, то как поступишь в другой ситуации? Тоже сойдёшь с
трассы? Уступишь лыжню противнику, наглому и опытному?!»

И стоит появиться такой мыслёшке как раздирает всё –равно
что изнутри, и новый рывок, новый бросок. И солнце в глаза, и трассы голубые, и
снег, искрящийся на морозе…

… я никогда не жил в т
о м мире, и, возможно, тупо не стремился к нему, но я прочувствовал его в
строках Елены Рониной…